мне бы в последнем крике выреветь горечь обиженных жалоб... разляжется в холодных водах... любимую б... выменял... дым табачный воздух выел... руки твои, исступленный, гладил... долго не влезет сломанная дрожью рука в рукав...дикий, обезумлюсь, отчаяньем иссечась... тяжкая гиря ведь - висит на тебе, куда ни бежала б... а у любви твоей и плачем не вымолишь отдых... а я и не знаю где ты, и с кем ты... ни один не радостен звон, кроме звона твоего любимого имени... и курок не смогу над виском нажать... кроме твоего взгляда, не властно лезвие ни одного ножа... растреплет страницы моих книжек... выстелить твой уходящий шаг. (с)
почти что по памяти.
обожаю эти стихи. и, да, я пощу это не просто так, оно очень символично и, на данный момент, интимно. потому что Маяковский - это то, что я не могу оформить в слова.
а здесь целиком:
читать дальшеДым табачный воздух выел.
Комната -
глава в крученыховском аде.
Вспомни -
за этим окном
впервые
руки твои, исступленный, гладил.
Сегодня сидишь вот,
сердце в железе.
День еще -
выгонишь,
можешь быть, изругав.
В мутной передней долго не влезет
сломанная дрожью рука в рукав.
Выбегу,
тело в улицу брошу я.
Дикий,
обезумлюсь,
отчаяньем иссечась.
Не надо этого,
дорогая,
хорошая,
дай простимся сейчас.
Все равно
любовь моя -
тяжкая гиря ведь -
висит на тебе,
куда ни бежала б.
Дай в последнем крике выреветь
горечь обиженных жалоб.
Если быка трудом уморят -
он уйдет,
разляжется в холодных водах.
Кроме любви твоей,
мне
нету моря,
а у любви твоей и плачем не вымолишь отдых.
Захочет покоя уставший слон -
царственный ляжет в опожаренном песке.
Кроме любви твоей,
мне
нету солнца,
а я и не знаю, где ты и с кем.
Если б так поэта измучила,
он
любимую на деньги б и славу выменял,
а мне
ни один не радостен звон,
кроме звона твоего любимого имени.
И в пролет не брошусь,
и не выпью яда,
и курок не смогу над виском нажать.
Надо мною,
кроме твоего взгляда,
не властно лезвие ни одного ножа.
Завтра забудешь,
что тебя короновал,
что душу цветущую любовью выжег,
и суетных дней взметенный карнавал
растреплет страницы моих книжек...
Слов моих сухие листья ли
заставят остановиться,
жадно дыша?
Дай хоть
последней нежностью выстелить
твой уходящий шаг.